На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Не только о футболе

864 подписчика

Свежие комментарии

  • Лена Мисько
    Список дисквалифицированных игроков на 2️⃣2️⃣-й тур #МирРПЛ Сразу четыре игрока пропустят Winline Матч Тура #Локомот...ТОТО. РПЛ-2023/24...
  • Лена Мисько
    специально посмотрела, на домашние игры приходит 6/7 тысяч, на ЦСКА пришло 8 правда на Спартак - 23 тысячи может и на...ТОТО. РПЛ-2023/24...
  • Лена Мисько
    и Ташаев, в отличие от Соловьева не на лавку в Спартак переходил...  и было много ожиданий, но потом сломался, так и ...Рубиалеса хотят п...

Поцелованный Богом

Тут проснулся я в прекрасном, но чужом, конечно, городе, в ухоженном неуюте гостиницы; разумеется, спозаранку. И, естественно, проспав! Заспешил на самолет, клевал в такси тяжелой головой, регистрировался, обмотанный сумками, лихорадочно сел в кресло и лихорадочно взлетел. Я, конечно, не посмотрел в новости. Я ничего не знал.

А в коридоре аэропорта – ну, кого там первым встречаешь? Конечно, мужика с табличкой. Пока до улицы дойдешь, раз сто же спросят – такси? А? Недорого? Поедем??!

А он вместо привычного мне и говорит: слышали, Федя умер.

Детство не вернется, я и раньше это знал. Увяданьем золота охвачен, я не буду больше молодым. Тоже мне, новость! А Фёдор – он остался там. И он никогда не умрет – только вместе со мной, а это и значит для меня «никогда», какая разница, что потом-то будет? Вот возьмем, к примеру, Пеле. Он ведь король футбола, так? Но откуда мы это знаем? Откуда мы это знаем со всей убедительностью? Ну, уж точно не из хроники, не и документальных кадров происходивших некогда баталий. Это не производит впечатления в век HD. Тема для профессиональных исследователей; нет – о том, что Пеле был король, нам говорят глаза тех, кто его видел. Мы об этом знаем понаслышке. Мы верим этому, потому что мы знаем людей, которые нам об этом рассказывают, и потому что мы видим, как меняются их лица, как загораются глаза... По тому, как они молодеют при этом.

Не знаю, молодею ли я, когда вспоминаю про Черенкова на поле, это со стороны заметнее. Может, и не видно, что во мне просыпается мальчишка. Но мне плевать, видно ли это снаружи; я снова дома, и за столом вся семья, и бабушки, и дедушки живы, и это счастье.

А накануне мы с отцом в ночи смотрели «Спартак» с «Астон Виллой», в Москве сыграли ужасно, и надежды не было никакой. Но почему-то мне разрешили не спать. Черно-белый телевизор «Чайка», переключался рукой по часовой стрелке. Жаль, что он не сохранился, просто как предмет. Но не в предметах ведь дело. Надо было выиграть. И играли как боги. Гладилин как играл, а? Не помню, выходил ли Сидоров. Помню, как защитник Морозов бодался с главным нападающим «Виллы» Уифом. Но не было победного гола; пропустили тогда сразу, потом Федя гол отыграл, и вот до конца, до самого конца... И он все-таки забил. И я кинулся папе на шею. Никогда больше такого не было.

Летом не стало папы, а теперь вот не стало Феди. Это очень разное. Это вообще несопоставимо. Но вот есть один незабываемый день, одна секунда, в которой – мое детство, и в нем я маленький, папа живой, и Черенков забил. И Федя мне не папа, конечно, но если б он не забил тогда, может, и не было б такого момента. А так он есть.

Господи, да невозможно представить себе такого футболиста. Вы вообще, ребята, футболистами называете сегодня других людей. Как может в образе футболиста вообще не быть секса? А вот могло. Фёдор Черенков, субтильный парень, с поникшими плечами, да вообще невозможно себе представить его, например, срывающим футболку, когда забит важный гол. Может быть, у него и квадратиков-то на животе не было. Может, и были.А машина? Была у него машина? В начале восьмидесятых; «Вольво» завалящая была? А кто его жена? А где фотки в инстаграме с пляжа?

Когда пришло время, я прочитал великую книгу, одну из многих великих книг, и вдруг подумал, что это вот - про Черенкова: «Вот может быть единственный человек в мире, которого оставьте вы вдруг одного и без денег на площади незнакомого в миллион жителей города, и он ни за что не погибнет и не умрет с голоду и холоду, потому что его мигом накормят, мигом пристроят, а если не пристроят, то он сам мигом пристроится, и это не будет стоить ему никаких усилий и никакого унижения, а пристроившему никакой тягости, а может быть напротив почтут за удовольствие». На самом деле это про Алёшу Карамазова. Это Достоевский. Тоже, кстати, Федя.

Вот тут и разгадка. Не было футболиста, меньше похожего на футболиста внешне. Сейчас уже многие вспомнили в связи с Черенковым Эдуарда Стрельцова. О, это дорогое сравнение! Но неправильное. Великий Стрельцов как раз был футболистом до мозга костей. Во-первых, он был невероятно одарен физически. Во-вторых, он был красавец, и девки на него вешались. На чем он и погорел – неправедно, несправедливо, но на девках же. Черенков был абсолютно этому образу противоположен.

Фёдор был и есть, и останется футбольным святым. Даже блаженным, что, возможно, точнее. Когда говорят «гений», многим кажется, что это крайняя степень величия; нет, гений – это когда человек одарен сверх меры и это в нем проявляется практически само по себе, вне связи с личностью. Когда через человека с нами говорит Бог; тут личность стушевывается, она только мешает.

Вот как Черенков играл – это ведь и есть футбол. Как мы на него смотрели – мы понимали, что он такой же, как мы. Не суператлет. Он не бежал быстрее всех, он не спал с недостижимыми женщинами, он не ездил на поднебесных машинах, с поправкой на время – он даже не был каким-то лицом партии. Даже коммунякам было понятно, что Фёдора невозможно так использовать. Даже им. Обходились Раисой Сметаниной.

Фёдор был таким же, как мы. Вот, понимаете, ехала компания молодых гуляк по бабам. В начале 19 века, в Санкт-Петербурге, на санях. Шампанское. Все веселые, большинство красавцы, мускулистые, золотистые. Пили, трахались, гуляли. А потом выяснялось, что наутро один из них «Медного всадника» написал.

А тут мы просто играли в футбол. Как умели, как получалось. Вот когда Криштиану – понятно: вот невероятных возможностей парень, какие мышцы, какая легкость! И когда, например, Куман – ну, бьет человек так, что стену снесет. Или Ромарио – плюгавый ловкий чёрт. Серёжа Рамос выше головы прыгает. Жерар Пике родил сыночка-Шакирыча. Бэйл – вы видели ноги Бэйла? А? Но Фёдор был точно такой же, как мы. Это отлично показала его последующая жизнь, в которую он вернулся из футбола; я совершенно не хочу говорить о его здоровье, которое то ли было, то ли не было, меня это вообще не касается. Мне 42 года, я уже тоже не айс, но что это, тема для разговора, что ли.

Черенков был такой же. С одним отличием. Его Бог поцеловал. Я в Бога не верю. Но когда я думаю про Фёдора, я понимаю, что он есть. Бог. А вот Фёдора больше нет. Я бы сменялся не глядя.

Источник - facebook Василия Уткина

С пакетиком в метро

Я познакомился с Черенковым в метро.

Это был 1999-й год. Черт его знает, куда я ехал, но я оказался на Таганской-кольцевой. А там стоял он. Скромно, у колонны.

С пакетиком. Ждал кого-то.

Я почти не видел Черенкова на поле. Последний может быть сезон или два перед тем, как он завершил карьеру. Но я все равно знал, кто он и что он мог. Мои отец и брат — торпедовцы. Брата уже нет, отец где-то в алкогольных трех соснах, но то немногое, что они мне успели рассказать — это каким Черенков был футболистом. Для них, автозаводцев, он был такой же «Федя», каким он был для спартаковцев. У них так же загорались глаза, а слова пронизывал восторг. Они искренне любили человека, который их регулярно обыгрывал.

Я не знаю других таких футболистов. Не в России — вообще. В мире.

Интернет тогда в мою хрущевку еще не завезли и я многого о Черенкове не знал. О его истории в сборной СССР. О болезни. О бесконечной доброте и даже наивности. Наивности где-то убийственной, ведь в современном мире таких людей неизменно превращают в лохов, бессовестно их добротой пользуясь. Обманывая, обижая, заставляя их терять веру в человечество. Но только не Черенкова.

Наивно? Супер.

И вот он стоит с этим своим пакетиком. И я, остолбеневший 17-летний идиот, еще мечтающий о карьере спортивного журналиста, мечтающий стать комментатором. Как я мог пройти мимо? И что я мог ему сказать?

Я только и выдавил, что «здрасьти». Федор Федорович улыбнулся и протянул мне руку. Вот просто так. Я попросил его оставить мне автограф. И у меня не было ничего, кроме паспорта. Не так давно выданного, еще хрустящего. Черенков удивленно посмотрел на меня. «Зачем? Не портите».

Он был со мной на «вы». Великий Черенков был на «вы» с каким-то недорослем.

Я пренебрежительно, так, по 17-летнему махнул рукой. Мол, что ей будет, этой книжке? Черенков пожал плечами, поставил автограф и еще раз протянул мне руку. И я уехал.

Что я еще мог ему сказать? Что сделать? Что бы я сделал сегодня? Да все то же самое. Разве что тот самый паспорт я бы не потерял.

Мы снова встретились спустя четыре года. На Кубке ВВ, где я играл за одну из команд болельщиков, а Федор Федорович играл за ветеранов. Это был мой первый турнир. Я был молод и горяч. Поэтому первым делом я прокинул на встречном движении Горлуковича.

Деду это не понравилось. Я притормозил, поднял голову и увидел, как на меня, изо всех сил, пыхтя как паровоз, несется Горлукович. По его лицу стало ясно, что мне, скорее всего, кранты — надо избавляться от мяча как можно быстрее и стремительно валить в сторону канадской границы. Поэтому я сделал передачу и побежал открываться за спину Хидиятуллину. Вагиз высокий, туда передача точно не дойдет.

Во втором тайме я был все еще молод и горяч, поэтому в борьбе за верховой мяч врезался в Дасаева. После чего меня от греха подальше убрали с поля. Все равно счет к тому моменту был 0:3.

Потому что в центре у команды ветеранов играли Пятницкий, Цымбаларь, Черенков, на краях Атаулин с Шавло и впереди Шмаров. 0:3 был еще не самым худшим вариантом. Я почти не пересекался с Черенковым на поле, я был нападающим и следил, чтобы меня не нашел Горлукович. Но спустя месяц, пересматривая запись матча, я с открытым ртом смотрел, как ветераны стоя перекатывали друг другу мяч, совершая минимум движений — а между ними метались мы. Не в силах не то, что провести атаку — даже просто перехватить мяч. И в центре всего этого круговорота был Черенков. Он не сделал за матч ни одного лишнего движения. В этом просто не было необходимости. Минимум движений, максимум эффективности. Футбол запредельного уровня.

Спустя год мы встретились на поле снова — и на этот раз я уже играл в центре, где моим соперником оказался как раз Черенков. В какой-то момент Федора Федоровича не самой удачной передачей загнали в край, где его поджал я. Ага, думаю, попался! Сейчас я у вас, Федор Федорович, мячик-то и отберу. И буду внукам потом рассказывать.

Черенков, будучи ко мне спиной, показал за одну секунду примерно шесть финтов, после чего седьмым ушел в сторону и отдал голевую передачу на дальнюю штангу. Пока я лежал за бровкой с завязавшимися в узел ногами. Все это он сделал очень легко, не напрягаясь. Он не игрался со мной, не показывал свое мастерство, не издевался. Он просто делал на поле то, что было нужно делать. Не больше. Этого хватило, чтобы я не мог приблизиться к нему даже на метр.

В этот момент Федор Черенков поменял свой статус в моей жизни. Из легенды, героя рассказов отца и брата, он превратился в кумира. Человека, чьего игрового уровня мне никогда не достичь. Но я могу стараться.

И мечтать. Играть так, чтобы не делать лишних движений. И быть максимально эффективным. Ну, насколько это доступно мне с моими кривыми ногами, конечно.

Он ушел из моей жизни так же неожиданно, как пришел в нее. У меня вечером игра в ЛФЛ — и мне приходит сообщение в WhatsUp. «Черенков умер». Мы, команда спартаковских болельщиков, предложили нашим соперникам почтить память Федора минутой молчания. Я не помню, как закончилась та игра. Но я помню, что на нашу просьбу капитан соперников ни секунды не колеблясь ответил «конечно». И мы играли для него. Хреново. Как умеем.

Зато искренне. Как играл он. Наивно? Супер.

Черенков — из тех людей, о ком думаешь «они будут жить всегда». Поэтому, когда они уходят — это всегда неожиданность. Но потом понимаешь, что он никуда не ушел.

Он вот тут, на Таганке, стоит у колонны. С пакетиком. А мне 17 лет.

Рядом с Черенковым мне всегда 17 лет.

Влад Буханцев. Telegram

Картина дня

наверх