Елена Мухина могла стать чемпионкой на московской Олимпиаде, но страшная травма, полученная за несколько недель до соревнований, кардинально изменила ее жизнь. На сборе перед Играми гимнастка решила без страховки и тренера выполнить сложнейшую связку. До этого она была лидером сборной СССР, а вот «после» уже было совсем другим – спортсменка недокрутила, врезалась в помост головой и сломала шею. Операцию 20-летней гимнастке провели не раньше чем через сутки, а кто-то говорит – через три дня. Мухина навсегда осталась парализованной

Тренера Елены, отсутствовавшего на базе в Минске, звали Михаил Клименко. Он взял Мухину 14-летней и решил, что ее козырем будет специально созданная сложнейшая программа – до того Клименко работал только с мужчинами. Через три года Елена стала второй в многоборье на первенстве СССР и выиграла три золота на отдельных снарядах на чемпионате Европы в Праге, представив там прежде неизвестный элемент на брусьях, который впоследствии был назван в честь нее – «петля Мухиной». В следующем году она победила в общем зачете чемпионата страны и завоевала три золота на мировом первенстве в Страсбурге. На награждении Мухина не смогла сдержать слез.

Никто не подозревал, что это были не слезы радости, а разочарования. «Об этом никто не знает, но я на чемпионат ехала, я прощалась со спортом. Что вот это последние соревнования, и я ухожу, я больше не выдерживаю. Не столько физическая нагрузка, сколько психологическая. Физически я была не то что слаба, у меня, к сожалению, сил было не так много. Вылезала я только на технической подготовке и на эмоциональном сосредоточении – только на внутренней энергии. И поэтому, когда я встала на пьедестал, это было такое жуткое разочарование. Как озарение. Я поняла, что чемпионка прошедшего чемпионата мира, прошлого года. Что я вот сейчас сойду с этого пьедестала, и все надо начинать сначала. Я хотела уйти, но внутренние ощущения – что меня никто не отпустит», – рассказывала Мухина в интервью много лет спустя.

Говоря, что ее никто не отпустит, Мухина в первую очередь имела в виду Клименко. Тренера она слушалась беспрекословно. Были травмы, сильные боли, но Клименко не реагировал на жалобы. Напротив, он обвинял свою подопечную в том, что она делает себе поблажки, ленится, капризничает. Лена продолжала работать.

Первая серьезная травма случилась в 1975 году во время Спартакиады народов СССР в Ленинграде. После неудачного приземления у гимнастки произошел отрыв остистых отростков шейных позвонков. Мухина оказалась в больнице, не могла поворачивать шею. Тем не менее ежедневно после врачебного обхода Клименко забирал гимнастку в зал, снимал ортопедический ошейник, и она тренировалась до вечера. В тот момент спортсменка почувствовала, как стали неметь ноги; узнала ощущение слабости, впоследствии ставшее для нее привычным.

Далее – переломы, сотрясения, повреждения суставов и голеностопов, выбитые пальцы, мышечные травмы. Елена Вайцеховская, как и Мухина выступавшая за ЦСКА,запомнила ее такой: «Она выглядела заторможенной, часто плакала. Как-то сказала, что не успевает полностью перейти проспект перед спорткомплексом ЦСКА, пока горит зеленый свет – не хватает сил. При этом ее произвольная программа практически на всех снарядах продолжала оставаться сложнейшей в мире».

Мухина не решилась бросить гимнастику после чемпионата мира-1978 и на показательных выступлениях осенью 1979 года в Англии сломала ногу. Провела полтора месяца в гипсе, после чего выяснилось, что кости разошлись. Ей снова наложили гипс. Клименко не стал дожидаться выздоровления и отправил Мухину тренироваться в зал на одной здоровой ноге.

«Клименко всегда страшно нервничал перед соревнованиями, дергал меня, – вспоминала Мухина. – Наверное, потому, что прекрасно понимал, что его собственное благополучие и карьера напрямую зависят от того, попаду я в сборную или нет. Я же относилась к тренировкам крайне ответственно. Бывали случаи, когда, чтобы согнать лишний вес, бегала по ночам, а утром шла в зал. При этом мне постоянно приходилось выслушивать, что я быдло и должна быть счастлива, что на меня обратили внимание и дали мне шанс».

Отбор в национальную команду на Олимпиаду стартовал в марте 80-го, но Елена к нему восстановиться не успела – чемпионат СССР она пропустила, а на июньском Кубке страны стала 14-й. Мухина к Играм не была готова – это понимали все, в том числе и Клименко, – однако из сборной ее не вычеркивали, оставляя шанс. Последним этапом подготовки шел заключительный сбор в Минске, по итогам которого должна была быть сформирована команда из шести гимнасток.

«Она тогда вообще в команду не попадала. Из-за этого беда и случилась. Клименко очень хотел, чтобы Мухина в Москве выступила. Никто не сомневался, что команда завоюет олимпийское золото, и он надеялся стать тренером олимпийской чемпионки. Загнал ли он гимнастку? Именно. У Лены безумно болела нога, а он заставлял работать», –рассказывала Лариса Латынина.

Усложняя программу Мухиной в преддверии Олимпийских игр, Клименко включил в нее новый элемент в вольных упражнениях: после фляка и сложнейшего прыжка (полтора сальто с поворотом на 540 градусов) приземление должно было происходить головой вниз в кувырок. Этот элемент назывался «сальто Томаса» и был взят из мужской гимнастики. По воспоминаниям Мухиной, она неоднократно говорила тренеру, что ей не хватает скорости и высоты для выполнения нового элемента, что сальто Томаса крайне опасно, так как она рискует сломать себе шею. Клименко же считал, что новый элемент не несет опасности для Мухиной и не пожелал услышать свою ученицу.

«Я несколько раз видела свое падение во сне, – говорила Мухина. – Видела, как меня выносят из зала. Понимала, что рано или поздно это действительно произойдет. Я чувствовала себя животным, которое гонят хлыстом по бесконечному коридору. Но снова и снова приходила в зал. Наверное, это судьба. А на судьбу не обижаются».

На сбор в Минске спортсменка приехала нездоровой: от перегрузок болели колени и голеностопы, началось воспаление суставной сумки кисти. Трагедия произошла 3 июля. Известно, что Клименко в тот день не работал с гимнасткой, уехав в Москву по делам – по неофициальной информации, тренер собирался договориться со спортивными чиновниками, которые хотели отцепить Мухину от олимпийской команды.

По наиболее распространенной версии, Клименко, уезжая, запретил Мухиной самостоятельно тренировать сальто Томаса на помосте, только в поролоновую яму. Но спортсменка все же решила исполнить программу полностью, включая новый элемент. Свидетелем злополучного падения стала гостренер сборной СССР, ныне комментатор по спортивной гимнастике Лидия Иванова, у которой свое видение истории.

«В тот день Лена неважно себя чувствовала, но тренер настоял, чтобы она сделала прогон, показала всю программу с максимальной сложностью в вольных упражнениях, – рассказывала Иванова. – В одном из сложных прыжков, когда Лена уже пошла в воздух и начала закручиваться, она то ли расслабилась, то ли подвел травмированный голеностоп: Мухина недокрутилась и со всего размаху ударилась о ковер. К Лене подбежали, она была без сознания, померили давление – по нулям. Когда проверили ноги – они не откликались. Перелом позвоночника! Ее сразу перевезли на самолете в Москву, оперировать взялся доктор из клиники на Красной Пресне. Операция была очень сложной, жизнь Лене спасли, но вернуть здоровье уже не смогли. Она так и осталась навсегда парализованной».

Иванова не уточнила, какой именно тренер настоял на полном прогоне программы; также остается непонятным, как получилось, что в Минске не смогли прооперировать гимнастку сразу после ее падения. Немедленное хирургическое вмешательство могло значительно облегчить положение Мухиной. Но в тот день у врачей нужной квалификации были то ли выходные, то ли отпуска.

Нина Лебедева, методист по лечебной гимнастике и массажу спинально-мозгового отделения 19-й московской городской больницы, описывала травму спортсменкиследующим образом: «У нее случился анатомический разрыв, а это – перелом шейных позвонков с повреждением спинного мозга. То есть к моменту операции начались необратимые процессы. Анатомический разрыв – это, повторюсь, не только повреждение позвоночного столба. При такой травме пострадавший обречен на неподвижность, а без операции – на верную смерть».

После первой операции последовали другие, но видимых результатов они не принесли. Гимнастка оставалась почти полностью парализованной: не могла стоять, сидеть и даже держать ложку. Двигательная активность сохранилась только у плечевого и локтевых суставов. Около года она провела в спинальном отделении столичной больницы, после чего вернулась в московскую квартиру. Мухина обращалась к Валентину Дикулю, создателю методики по реабилитации заболеваний опорно-двигательного аппарата. Но через пару месяцев серьезных физических нагрузок ее вновь госпитализировали – стали отказывать почки, и занятия пришлось прекратить.

Несмотря на всю безнадежность ситуации, Елена не утратила интерес к жизни. «После всех этих бесчисленных операций я решила, что если хочу жить, то из больниц мне надо бежать. Тогда же поняла, что надо кардинальным образом менять отношение к жизни. Не завидовать другим, а учиться радоваться тому, что мне доступно. Иначе можно сойти с ума. Поняла, что заповеди «не думай плохо», «не поступай плохо», «не завидуй» не просто слова. Что между ними и тем, как человек себя чувствует, есть прямая связь. Я стала чувствовать эти связи. И поняла, что по сравнению с возможностью думать отсутствие возможности двигаться – это такая ерунда», – признавалась Мухина.

Елена поступила в Московский институт физкультуры. Преподаватели приходили к ней домой, читали лекции, принимали экзамены, и так гимнастка смогла получить высшее образование. Затем защитила кандидатскую. Мухина много читала, продолжала интересоваться гимнастикой, смотрела все выступления по телевизору. В 1982 году во время своего визита в Москву президент МОК Хуан Антонио Самаранч приехал в гости к Мухиной и вручил ей высшую награду олимпийского движения – Олимпийский орден. К пенсии по инвалидности со временем ей пробили персональную президентскую.

Сальто Томаса через некоторое время после травмы Мухиной было запрещено правилами в женской спортивной гимнастике.

«Я не осуждаю кого-либо или порицаю за то, что случилось со мной. Ни Клименко, ни тренера национальной команды, который был со мной в это время, – Амана Шаниязова. Мне жалко Клименко, он жертва системы, член клана людей, которые делают свою работу. Я получила повреждение, потому что все вокруг меня были нейтральными наблюдателями и соблюдали тишину. Позже они говорили, что я не была не готова, чтобы исполнить этот элемент. Но они были безмолвны. Никто не остановил человека, который забыв про все, неистово тренировался», –отмечала Мухина.

Тем не менее забыть своего тренера, который так и остался в памяти тесно связанным с кошмаром прошлого, гимнастка не смогла. Она заметно сдала, когда узнала, что Клименко, вскоре после трагедии уехавший с семьей в Италию, вернулся в Москву. Встречаться с ним Мухина категорически отказалась.

Елена умерла 22 декабря 2006 года. Она никогда не жаловалась. Она приняла испытания, выпавшие на ее долю, и показала другим пример достойного поведения в самой безысходной ситуации.