Коллективизация и индустриализация начинают новую Гражданскую войну, в то время как футбол пытается приспособиться к изменившимся условиям. За новую команду "Промкооперацию" болеют парикмахеры и маргиналы. Скоро здесь появится "Спартак". 

В апреле 1929-го XVI-й съезд партии отменил рынок в пользу централизованной плановой экономики и немедленной индустриализации СССР. Это был сталинский год «Великого перелома». Нэпманы, преуспевавшие во времена рынка, теперь вынуждены были искать другие пути приложения своих способностей. Амбициозные, зачастую просто нереалистичные проекты первого пятилетнего плана завершили период открытого потребления, связанный с НЭПом. Уровень жизни в городах упал. Прокормиться становилось все сложнее. Темп работы на производстве сильно вырос, и стал гораздо более опасным для жизни. В то же самое время, социальная дифференциация 20-х теперь открыла дорогу эгалитаристской политике уравнения зарплат и еще нескольким подобным решениям, направленныи на повышение социальной мобильности рабочих.

Сложности повседневной жизни в городах только усугубились зимой того же года, когда было принято катастрофическое решение о коллективизации сельского хозяйства. Крестьянский протест оказался массовым. Это была новая гражданская война, в ходе которой город должен был утвердить свою власть над деревней. Хаос в деревне и нехватка рабочих рук на производстве привели к массовому бегству крестьян в города. На фабриках, заводах и стройплощадках они работали все вместе. В течение первой пятилетки количестворабочей силы в индустрии, транспорте и строительстве в Москве выросло примерно на 130 процентов. Появление такого большого числа новых людей, очевидно, изменило характер и политическую роль старого пролетариата, и как именно — понять очень трудно. Возник ли новый рабочий класс или это была просто большая недифференцированная рабочая масса? Была ли она столь же предана режиму, каким был старый пролетариат? Население Москвы сильно возросло, но денег в жилищное строительство вложено не было. Несколько быстрых изменений в транспортной системе и одновременное ухудшение ситуации с продовольствием сделали жизнь в городах очень суровой.

Первая пятилетка также сопровождалась «культурной революцией» сверху, положившей конец разнообразию времен НЭПа. Многие успешные авторы как популярной, так и элитарной культуры попали под удар со стороны тех, кого представляли получившим власть новым пролетариатом. Во многих областях (не только в культуре) люди с дореволюционным образованием теперь были смещены со своих постов и дискредитированы. Тысячи рабочих были призваны с производства на важные посты в индустрию и партию. Дети этих людей смогли поступить в университеты. Искусство, наука, кино, театр и музыка оказались перед необходимостью изменить свой стиль и практику, для того, чтобы служить новой государственной задаче — создавать рабочий энтузиазм тем, кто работает на новое государство.

Важно помнить, что не все эти изменения произошли одновременно, не все они были последовательны друг в отношении друга. Сигнал к началу изменений был спущен сверху, однако многие кампании того времени нашли отклик и среди советских граждан. Большое количество политических, экономических и культурных битв породили невероятный хаос тех трагических лет. Миллионы погибли, миллионы сменили свои социальные и экономические роли. Под давлением со всех сторон, в этих сложных обстоятельствах, те, на кого воздействовали эти перемены, часто не имели ни малейшего понятия, что же им теперь следует делать.

Футбол был затронут этими переменами, однако их влияние не было резким, и его границы остаются неясными. Количество игр 1928-1930-го сравнимо с тем, что было сыграно в предыдущие годы. Переходы футболистов из команды в команду не прекращались. Можно было бы предположить, что команда вроде «Пищевиков», успешно развивавшаяся в предприимчивой атмосфере НЭПа, должна будет испытывать проблемы с приглашением к себе игроков в более трудные времена первой пятилетки. На деле получилось совсем не так. Партии потребовалось время, чтобы осознать, каким именно должен быть новый спортивный посыл, пригодный для новой эпохи. Футбол долгое время оставался практически нетронутым. Посещаемость росла. Все больше игр назначалось на рабочие дни, следствием чего становились болельщицкие рабочие прогулы. Количество товарищеских игр увеличилось, расстояния предматчевых путешествий удлинились. Один 10-дневный тур армейской команды принес каждому из ее игроков по 300 рублей. В августе 1929-го «Вечерняя Москва» рапортовала: «Игроки играли в карты, напивались пьяными и проводили время в обществе женщин легкого поведения».

Михаил Якушин по прозвищу "Хитрый Михей"

Несмотря на успехи «Пищевиков» в продаже билетов, выступления команды на поле постепенно ухудшались. «Динамо» стало доминировать в московской лиге. По мере того, как влияние госбезопаности росло, бюджет увеличивался, ее спортивные команды также укреплялись за этот счет. «Динамо» смогло привлечь к себе целое созвездие сильных игроков. Присутствие тайной полиции в повседневной жизни становилось все более тягостным, в среде болельщиков росла неприязнь к олицетворявшей ее команде. Игры между «Пищевиками» и «Динамо» становились гвоздями сезона, в 1928-м ее посетили 12 тысяч зрителей, в 1929-м — 20 тысяч. В 1930-м году болельщиков на стадионе «Динамо», вероятно, было еще больше, однако эта информация до нас не дошла. Михаил Якушин, звезда «Динамо», впоследствии и главный тренер этой команды, описывал эти матчи как «значительные события». Впрочем, следует быть осторожным и не вкладывать слишком многое в эти ранние годы противостояния двух команд. Воспоминания игроков того времени сходятся на том, что это были матчи без специального политического подтекста. Район проживания и фабрика все еще оставались более влиятельными группами поддержки, нежели политические институты, выступавшие в роли командных спонсоров. 

Весной 1930-го был учрежден новый, более полновластный Всесоюзный совет по физической культуре (ВСФК). Новая организация относилась непосредственно к совету министров, в его президиум входили такие светила с большевистских небес как Лев Каменев, Генрих Ягода и комсомольский шеф Александр Косарев — который в скором будущем станет политическим патроном «Спартака». ВСФК проявлял особенный интерес к тому, чтобы наложить ограничения на те перегибы, которые проникли в советский футбол. В 1931-м было представлено новое правило, согласно которому все игроки команд предприятий и профсоюзов обязаны быть действующими рабочими и сотрудниками этих организаций. Эта мера оказалась разрушительной для таких сильных фабричных команд, как «Трехгорка», которая вынуждена была наблюдать, как ее игроки расходятся по другим клубам. Структуры силовых министерств продолжали получать свои специальные преимущества — исключениями из нового правила пользовались «Динамо» и новая армейская команда, получившая название ЦДКА (Центральный Дом Красной Армии). И те, и другие усилились в сравнении с конкурентами по московской лиге. В то же самое время значимость профсоюзов в большом экономическом процессе пошла на убыль. Команда «Пищевиков» столкнулась с распадом единого профсоюза пищевой промышленности, место которого заняли несколько более мелких организаций.

Старостинская команда попала под крыло институции, относившейся к Министерству торговли. Эта, еще в недостаточной степени изученная, организация называлась Промкооперация, и была предназначена для того, чтобы собрать в себе те части, что были неорганизованны во времена НЭПа. Наряду с квалифицированными рабочими разных специальностей, в нее входили официанты, портные, водители такси, парикмахеры и, что важнее всего, торговцы, также помещенные под крыло Промкооперации. Контроль новой организации также распространился и на розничную торговлю, которая стала играть огромную роль в запутанном процессе перераспределения ресурсов во времена Великого перелома.Несмотря на все эти задачи и группы поддержки, Промкооперацию едва ли можно считать частью новой властной структуры большевистского режима. Она не была подразделением милиции или армии, которые увеличили уровень своего влияния обратно до уровня времен Гражданской войны. К тому же члены Промкооперации составляли собой ту часть рабочего класса, которая никогда не была ключевой в глазах партии. Заводские рабочие, в особенности металлисты, считались главной опорой коммунистического проекта. Напротив, те, кто работал в сфере услуг и торговле не пользовались большой популярностью и казались маргиналами во вновь возрожденном революционном процессе. В известном смысле, Промкооперация собрала в себе осколки НЭПа в большую, неуправляемую и подозрительную с политической точки зрения организацию. В глазах новых властей, команда, поддерживаемая такими людьми — не лучший вариант карьеры. 

Хотя в скором времени Промкооперация уже была невероятно богата, она оказалась не слишком подготовлена к тому, чтобы стать спонсором одной из сильнейших футбольных команд Москвы. Покровитель «Пищевиков» Николай Пашинцев покинул профсоюзную систему и перешел на работу в табачную фабрику «Дукат», забрав с собой нескольких игроков, среди которых был и Исаков. В следующим году к ним присоединились Старостины, Леута и все остальные, оставив «Промкооперацию» на задворках футбольной сцены периода культурной революции. Многие впоследствии считали, что «Дукат» (сменивший в чемпионате «Пищевиков») следовал за «Промкооперацией» в статусе этакого прото-Спартака. На самом деле «Промкооперация» и «Дукат» были двумя совершенно разными командами, и «Дукат» был значительно сильнее.

Хотя рабочие продолжали смотреть футбол, игра не пользовалась доверием тех борцов за социальное равенство, которые теперь были в фаворе. Футбол практически исчез со страниц общенациональных газет, а спорт в целом играл второстепенную роль в этой лихорадочной фазе «социалистического наступления». Футбол, спорт высших достижений, в который играло элитарное меньшинство, а следило за которым пассивное большинство (хотя «большинство» как раз и было прежде всего рабочим классом) - самим своим существованием несколько подрывал стремление к установлению равенства первых лет советской индустриализации. Для фанатов выбирать себе команду теперь стало сложнее. Выбор «Динамо» становился подозрительным в глазах футбольной публики из-за все увеличивающегося влияния политической полиции. С другой стороны, у «Промкооперации» была масса собственных трудностей в конкуренции с новыми фабричными и заводскими командами.

Впрочем, в скором времени для Сталина и многих других в партии стало очевидным, что объявленные для страны задачи были слишком сложными и нереалистичными, и что есть все же крепости, которые не могут взять даже большевики. Коллективизация могла истребить кулака и накормить город, но во многих других отношениях она была сущим бедствием. Оказавшись перед лицом возможного поражения, Сталин провозгласил полную победу, объявив, что все задачи пятилетки были выполнены за четыре года. План на вторую пятилетку был уже более скромным и выполнимым. Режим сделал шаг обратно от края бездны. Это было время трудиться, а после работы теперь следовало уделять внимание отдыху и развлечениям.

в ожидании продолжения